Описание города Николаева в сочинении князя Ивана Петровича Долгорукова "Славны бубны за горами". 1810 год. "Поживи Потемкин,—и Николаев стал бы шире Москвы: от города до Богоявленскаго считается 12 верст, — а все это пространство было уже разбито на кварталы. Дорога лежит по берегам Буга. Подобно петергофской, на ней розданы были места под загородные домики многим приближенным. Иной строился для своего, иной для его удовольствия. Места безлесныя, но быстрый ток воды утешает зрение. Вельможа умер — и все исчезло! И.Айвазовский "Вид города Николаева" (1843 г.)
В самом Богоявленском— прелесть! Я туда ездил, и не мог довольно налюбоваться этим местом. Я нигде не видал такого соединения вдруг богатства природы, роскоши искуственной и нищеты. Потемкин любил это место, и разводил тут сады. Всякое растение и дерево, какое только в том климате достать можно около Крыма, — все сюда привезено было на подводах и посажено без пощады человеческаго поту; все принялось и пустилось, а после— все поросло тростником и облеклось в пустыню. Тут уже не сад теперь пышный и пространный, а дичь одна необработанной природы.
Посреди сада видна еще купальня. Она из дикаго камня на 8-ми столбах. Несколько ступеней сводит вас в чистую и прохладную воду; под сводом гранитным вас солнце не печет. Тут орошался некогда исполин, и никто, кроме Нимф, приблизиться к нему не смел. Дабы сохранить и ныне, сколь возможно, сей памятник роскоши от суровости погоды, а паче соблюсти источник в чистоте, поставлена бедная избушка, нестоющая ничего, из хворосту и тростника. — Один широкий шаг поставит вас на ея кровлю; но взгляните вкруг этого убогаго шалаша, в котором старичок-сторож плетет лапти и курит табак, — взгляните: около его разраслись не рябина или черемуха, нет! тут ветви, отягченныя абрикосами, бергамотами, осеняют верх его и обвивают столпы его ограды. Высокий куст грецких орехов царствует над прочими плодами; с ним сблизила природа и каштановое дерево. Старик глядел на нас с изумлением; он не помимал, от чего мы так дивимся, — столь для него cиe зрелище было обыкновенно! Где ж вы найдете так тесно вместе редкия прозябения лучших стран света, нищету хижины, вросшей в землю, и великолепную купальню? — О деревьях обыкновенных, как то: груши и яблони говорить уж нечего: — пропасть ! 
Николаев. Конец 18 века.
Сердце ноет, когда видишь в таком все запущении. Сад этот отдан одному фабриканту, который тут содержит суконную фабрику, и все место получил из казны в аренду. Он печется о своем промысле и, конечно, мало думает о саде. Я весь его исходил с конца до другого, неоднократно возвращался к бане, близ которой обрывал бергамоты, запивал хорошим вином и задумывался о скором течении случаев и всей жизни нашей.
Я сидел на самой той скамейке, на которой П.... сматривал рано поутру, как возят в сад щебень, песок, деревья, как все шевелится для прихоти его и ищет его благосклоннаго взора. Натура, думал я, все та же, но снят с нея наряд; душа сих мест удалилась в другия селения; — все мертво было около меня.
Сад при нем назывался Витовской. В то время, как он убирал его, г-жа Вит кружила ему голову. — О! я в том стою, умру с тем, что в жизни нашей то только время и можно счесть блаженным, в которое любовь сводит нас с ума!... Меня водил по дорожкам, кои трудно отыскать уже в густой траве, один современник П .. а, и тех самых дней, когда Богоявленское во всей красе своей сияло. Один морской офицер был в нашем обществе, который видел здешния места в 89 году. Он нам казал там cyxиe рвы и болотистыя тинныя места, где я ннкак не поверил бы, что были когда-либо токи свежей воды, если б он не засвидетельствовал нам, что тут прорыты были везде каналы, и столько наполнены водою, что князь плавал на них в раззолоченных лодках. — Гребцы пели, кричали; весла отражали лучи яркаго дневнаго светила; вода сливала с них крупные свои перлы, а князь не вмещал своих восторгов. Везде тут ныне ил, камыш, и на каждом шагу увязнешь. Вместо торжественных песен и кликов народных, один слышен крик неугомонных лягушек. Ах! что печальней сей картины! Николаев. Неизвестный художник 1841 год
Дом княжеский сломан; но он был так велик, что из материялов его вышел прекраснейший лазарет для морских сил; — он тут же расположен. Ничто не заслуживает такого прилежнаго внимания; его построил маркиз де-Траверсе, и к зимней огромной больнице присоединил лагерный госпиталь, какого я еще нигдe не видывал. Самое спасительное изобретение для недужных, истинный, а не тщеславный только опыт человеколюбия!—Сказывали мне, что и во всех портах настроены такие же. — Вот его расположение: Все строение состоит из стены деревянной, не выше полуаршина, и с самой крутой и высокой крышкой, которая уподобляется полотняному намету. Эта кровля не доходит до земли, следовательно воздух не стеснен и проходит между нею и стенами чрез всю галерею. Кровать больного поставлена головою к стене, и в крышке над каждой слуховое окошко, которое занавесом защищает больного от солнца. Пол земляной, но крепко убит, усыпан зеленью и всегда свеж, чист и сух; больному покойно, прохладно и просторно: выгодная замена зимним лазаретам, в коих летом так сгущается воздух, а между тем двоякая польза; ибо когда хворые переносятся сюда, тогда зимния казармы больничныя проветриваются и делаются в них необходимыя починки; самая перемена места столь часто для больного служит отрадой. При нас было их здесь до 100 челов., а иногда накопляется до 400. При больнице 6 лекарей, доктор один и, сверх того, инспектор. Все содержание этого лазарета, относительно пищи, белья, опрятства и чистоты около постелей, отменную честь делает надзирателям. Редко немощное человечество видит подобныя о себе попечения. 
Л. Премацци. Город Николаев 1853 год.
Итак, кроме сада, есть в Богоявленском и полезныя заведения. Я упомянул о больнице; скажу нечто о фабрике. Арендатор на многих станах точет здесь сукно из тонкой испанской шерсти в свою пользу. Чтоб доказать, приехавши домой, что можно уже обходиться и без иностранных сукон, я здесь купил на фраке по 6 руб. аршин сукно, которое выткано было из шерсти не совсем испанской, но снятой с пароды от смеси крымских наших овец с мериносами, т. е. от métis происшедшей. Оно несколько сурово, но носить можно; за то, какая же разница в цене с иноземными сукнами! — Перед нашими щеголями тем-то оно и виновато, что дешево. Хозяин фабрики работает с усердием и успехом; станов много; заведение обширное; строение казенное; работники вольные. Есть тут машина, посредством которой один ткач очень легко отделывает сукно в 3 аршина слишком ширины; но он не ломается, как тот, о котором я говорил, бывши в Полтаве. — Этот просто одной кистью руки шевеля рукоятку, посылает челнок с удивительною скоростью чрез всю основу с края стана на другой. Главный предмет этой фабрики — выделка солдатских сукон. Быв в Богоявленском, надобно зайти и ее посмотреть, как заведение, достойное примечания.
Но я, не будучи смышлен в этой промышлености, все обращал глаза мои на сады, источники и купальню. Сколько раз я обошел ее вокруг, сколько раз пил тут воду, подставлял голову под фонтан, — и в тени пожилого орешника оплакивал мысленно разрушение таких драгоценных прелестей! — Из сада пошедши к коляске, я еще наполнен был теми идеями, которыми местоположение и история его наполняли мое воображение, как наступил на что-то мягкое. — Ай! закричала жена. — Что такое? — Убитая змея. Оне часто, говорят, из густых трав вытягиваются и шипят. Согласимся, сказал я своим товарищам, что везде есть добро и зло: прекрасен сад, но змея не хороша.
Где чиж поет вверху, там змей шипит в траве; Не все то хорошо, что взор прельщенный хвалит. Червь точит алый цвет на мягкой мураве, И прежде чем есть мед, пчела тебя ужалит. Правда, правда! закричали мои товарищи, сели в коляску и поскакали в Николаев. Отъехав с версту, я кинул еще взор на ветвистый орешник и на купол великолепной ванны. Витовка! место безподобных очарований! — если ты и ныне дивишь любопытных, что ж была ты тогда, как вельможа сыпал в тебя все свои сокровища? — конечно, рай земной!"
 Иван Михайлович Долгоруков (Долгорукий) (7 (18) апреля 1764, Москва — 4 (16) декабря 1823) — князь, русский поэт, драматург, мемуарист.Из древнего дворянского рода.Получил хорошее домашнее образование. Учился в Московском университете (1777—1780). Родился в Москве на Малой Дмитровке (в настоящее время дом № 1/7).Служил на военной службе (1780—1791), вице-губернатором Пензенской губернии (1791—1796), губернатором Владимирской губернии (1802—1812).
Автор мемуарных и автодокументальных записок «Повесть о рождении моём, происхождении и всей жизни» (первое полное издание в двух томах, подготовленное Н. В. Кузнецовой и М. О. Мельциным, опубликовано в 2004—2005 в серии Литературные памятники), «Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни» (опубликован в 1872—1874, последние издания 1997), «Славны бубны за горами, или Путешествие мое кое-куда, 1810 года», «Журнал путешествия из Москвы в Нижний, 1813 года», «Путешествие в Киев в 1817 г.»
Похоронен на Донском кладбище в Москве
|
