Юрий Семенович Крючков - доктор технических наук, профессор, заслуженный работник культуры Украины, известен своими многочисленными работами в области истории флота, судостроении и Николаева. Им опубликованы по вопросам истории более 60 статей и несколько книг - "Алексей Самуилович Грейг" (1984), "Самуил Карлович Грейг" (1988), "Имя на борту" (1986). "Старый Николаев и окрестности" (1991) и др. Он также один из авторов и научный редактор альманаха "Именовать - город Николаев" (1989).
История города Николаева
1.Дикое Поле
Какими же были земли, за которые столь упорно и много веков подряд бились смертным боем русские и турки? Кто же жил на них? И чьими их считать? Сейчас, после распада СССР, этот вопрос стал самым острым. Если при социализме все было просто - "это исконно русские земли", которые, согласно классикам марксизма-ленинизма, Россия обязана была освободить от "кочевых татарских разбойников", то в наше время другие силы столь же прямо и категорично заявляют: "Это - исконно украинские земли!" Я же возьму на себя смелость утверждать, что земли нынешней Николаевщины - это ни "исконно русские", ни "исконно украинские", а исторически сложившийся кочевой коридор, получивший впоследствии название "Дикое Поле". "Диким" оно и названо потому, что, исключая доисторическую эпоху греко-скифов, здесь, на этих землях, никто не жил оседло.
Начинался этот коридор или Дикое Поле от так называемых Каспийских Ворот на востоке и заканчивался предгорьями Карпат на западе. Каспийские Ворота, представлявшие полупустынную полосу в низовьях Волги (между Каспием и первыми лесами на севере), соединяли Дикое Поле с Великими Восточными степями, откуда сотни лет в Дикое Поле вливались несметные полчища кочевников. И всегда это движение шло только в одну сторону - с востока на запад.
Дикое Поле представляло довольно узкую степную полосу, протянувшуюся от Каспия до Карпат; с юга ее ограничивали моря -Каспийское, Азовское и Черное, а с севера- лесные дебри, шедшие дремучей бесконечностью до самого Ледовитого океана. В этой полосе, казалось, самой природой созданной для кочевых племен, и происходило Великое переселение народов.
Кого только здесь не было! В глубокой древности - это загадочные киммерийцы, библейский народ "гиммара", кочевавший до VII века до н.э. и вытесненный, якобы, в Крым и Малую Азию скифами. Гигантский Скифский союз племен, включавший множество и кочевых и оседлых народов, просуществовал в наших краях несколько веков. В низовьях Днепра жили скифы-борис-фениты, по Бугу - каллипиды и алазоны, занимавшиеся землепашеством и жившие оседло, а еще севернее - просто безымянные скифы-пахари. С IV века до н.э. скифов стали теснить с востока сарматы, и они со временем стянулись, в основном, в наше Причерноморье. С началом I века н.э. скифы, как самостоятельный народ, перестали существовать, и их место заняли сарматы. С III-IV веков н.э. сарматы были вытеснены с этих земель готами и гуннами. Германское племя готов пришло из низовьев Вислы в III веке н.э. и проникло даже в Крым, но в 375 году гунны, монголо-китайские племена "хуниу", разгромили готов в Северном Причерноморье и "заперли" их в Крыму.
В более поздние, средние, века через наши степи проходило еще множество всяких народов: это и болгары, и хазары, и печенеги, и венгры, и половцы, и татаро-монголы. Эти кочевые, кровожадные, воинственные народы, по-сушеству, опустошили все Северное Причерноморье, поработив остатки оседлых племен и превратив его в Дикое Поле - место обитания кочевников. С XIII века здесь уже кочевали ногайские татары, принявшие крымское подданство, так называемая Едисанская орда. В ХУ веке Крымское ханство и Северное Причерноморье были завоеваны турками и перешли в подданство Османской империи.
Таково было состояние Северного Причерноморья перед основанием Николаева. Надо еще добавить, что на Николаевщине почти тысячу лет просуществовала древнегреческая колония Ольвия с ее земледельческой округой. Греческая колония была также и на о. Березань. Через Николаевщину проходили армии античных завоевателей, которые иногда надолго оседали здесь: это и армады Александра Македонского, и римские легионеры, взявшие штурмом Ольвию, и даки, также штурмовавшие этот город. Возможно, что древнегреческие поселения были и на территории самого Николаева, по крайней мере, на склонах берегового уступа в Спасске были найдены эллинские захоронения. Были здесь и стойбища скифов - их вождя (или царя) похоронили в обширном кургане на вершине Спасского холма.
2.Османская провинция
К середине XVIII века на территории Николаевщины существовала типичная турецкая отдаленная провинция. Турки, давно ставшие оседлыми, не заселяли эти дикие, сухие летом и холодные зимой степи. Они жили в немногочисленных городах-крепостях, которые, как лягушки по берегу пруда, "расселись" на побережье моря, и обязательно в устье рек. Туркам нужен был морской простор, связь по рекам с глубинными частями территории, хорошие гавани, надежное прикрытие крепостями. Такими городами были Очаков в устье Днепровско-Бугского лимана, Хаджибей у западных черноморских лиманов, Кинбурн на косе - напротив Очакова, Кизекермен - замок с хозяйственными постройками в устье Днепра и Аргамаклы-Сарай - вверх по Южному Бугу. В остальной степи кочевали ногайцы. В мирное время запорожцы заключали с турками договоры на право вести хозяйство на этих территориях. Как правило, это были побережья рек, лиманов и моря. Они ловили рыбу вдоль побережья Бугского лимана, основывая в своих любимых местах шалаши-курени. Часто благодаря таким ватагам-артелям местность получала название, которое дожило и до наших дней - по именам артельных ватажков: Павлова коса, Попова балка, Потапова коса и т.п. Другие артели подряжались добывать самосадную соль из Кинбурнских озер. Часть добычи в виде' соленой и вяленой рыбы, а также каменной соли отвозилась в Очаков, а остальная - в Елисаветград и другие города для продажи в Польше и России. Были также запорожские хозяйства по выпасу скота в местах с хорошими лугами, здесь иногда запорожцы оставались на зиму, создавая так называемые зимовники-землянки под камышовыми крышами. Кое-где на реках запорожцы содержали и перевозы, и таких зимовников 6ьело до сотни, да несколько десятков рыбных заводов, - так сообщает подполковник Томилов, член русской комиссии по приемке земель, передаваемых по Кючук-Кайнарджийскому миру в 1774 году.
Однако, мирное соседство запорожцев и татар продолжалось только между войнами. Как только начиналась очередная война, запорожцы спешно покидали заводы и зимовники и уходили кто в Запорожье (пока его не уничтожили), а кто в русскую армию. Ногайцы разоряли зимовники и заводы, а пламя войны довершало дело. Вот что пишет Томилов о населении ногайских степей после окончания войны и заключения мира в 1774 году:
"//в вышеописанном округе угла Степи, со времен заключенного с Портою в 1739 году мира, жителей хотя никаких не было с турецкой стороны, только что для продовольствия временно пригоняемы были табуны овец и лошадей под пасьбу определенных к ним кочующих татар, однако запорожцы, местами, довольно зимовников имели, но в минувшую ныне войну от приходящих в Елисаветградскую провинцию татар некоторые выжжены и разорены, а по заключению мира те же запорожцы возобновляют вновь, и кои можно было починкою поисправили, равно и рыбей промысл по-прежнему оне ж продолжать начали"'.
Промышленная деятельность запорожцев на территории ногайских степей, относившихся юридически к Турции, вызывает у некоторых современных историков утверждение, что эта территория "завжди була Украшою". Однако с тем же успехом Турция может утверждать, что ФРГ - это турецкая территория, потому что уже много лет турецкие рабочие ("гастарбайтеры") подрабатывают в Германии, временно проживая там. Стремление России к югу, к Черному морю было естественным для огромного развивающегося государства. Можно сейчас осуждать или, наоборот, приветствовать русскую экспансию, но она была исторически обусловлена. Недаром турецкий министр внешних сношений Фауд-паша, умирая, продиктовал потомкам свое откровение:
"Я дохожу, наконец, до России, то есть до невольного врага нашей империи. Расширение этой державы на Востоке есть Роковой за/сон судьбы Московии. Если б сам я был русским министром, я взбудоражил бы весь мир для того, чтоб овладеть Константинополем ".
Значит, наши предки поступали исторически верно, стремясь отвоевать у Османской империи южные земли и добиться выхода в мировой океан через турецкие проливы.
3.Начало колонизации Прибужья
Получив по Кючук-Кайнарджийскому миру новые земли между Днепром и Южным Бугом, Екатерина повелела их защитить системой приграничных крепостей, в которую должна была входить и крепость на месте нынешнего Николаева. 10 февраля 1784 года Екатерина повелела устроить "укрепление небольшое на устье реки Ингул к стороне Очаковской округи кап для обеспечения жителей, так ради прикрытия магазинов, которые во время войны с Турцией здесь быть долженствуют"'. Как видим, на Николаевском полуострове должны были построить фактически не крепость, а небольшое земляное укрепление - редут. Была ли построена эта "крепость" или нет, сведений не нашлось, но доподлинно известно, что еще до Екатерининского указа, сразу же после присоединения этих земель по мирному трактату 1774 года на Николаевском полуострове был воздвигнут земляной редут, получивший название крепость Новогригорьевская - в честь Григория Потемкина, Эта "крепость" показана на "Генеральной карте Новороссийской губернии, сочиненной в 1779 году Иваном Исленьевым", и представляла, согласно обозначениям, землебитное укрепление; где располагалась Новогригорьевская крепость, не уточняется никакими документами. Единственный намек на ее положение - план Николаева около 1832 года, подписанный полковником Кретшмаром, на котором под пунктом 40 значится "старый редут" - в квадрате между улицами Шевченко, Адмирала Макарова, Малой Морской и Карла Либкнехта. Крепость, по-видимому, находилась в этом районе, чтобы использовать в качестве рва естественную низину (в районе Гражданской ул.), представлявшую старое русло Ингула и шедшую от реки Ингул до Бугского лимана поперек Николаевского полуострова. Поскольку с 1774 по 1832 годы никакие другие редуты на Николаевском полуострове2 не возводились, то это, видимо, и была крепость Новогригорьевская.
Первая попытка гражданской колонизации Николаевского полуострова была предпринята ровно через десять лет после перехода этих земель под власть России. 29 июля 1784 года санкт-петербургский купец, австриец по происхождению, Франц Яковлевич-Андреевич Фабре подал на Высочайшее имя следующую челобитную:
"Бьет челом владелец санкт-петербургской купец Яков Андреев сын Франц Фабре, а о чем мое челобитье, тому следуют пункты:
1-е. Сего 1784 года отмежевана мне, по повелению Его Светлости высокоповелительного господина генерал-фельдмаршала, государственной военной коллегии президента, сенатора, Бкатеринославского и Таврического генерал-губернатора, всех российских и разных орденов кавалера князь Григория Александровича Потемкине в Херсонском уезде при реках Буге и устье Ингула под заведение плантация земли...".
Годом раньше Франц Фабре обратился к Г.А.Потемкину с прошением о том, что он желает с семьей и компанией "водвориться в Херсоне", т.е. стать херсонским помещиком, и чтобы ему отмежевали 500 десятин удобной земли, облюбованной им в устье Ингула, а 27 августа Фабре попросил еще добавить ему там же 1000 десятин удобной земли, итого 1500 десятин! Размах у новоиспеченного херсонского помещика был широкий - он "отхватил" себе весь Николаевский полуостров, да ещё и с запасом. В1784 году земля ему была отмежевана, и Франц Фабре стал обзаводиться хозяйством на полуострове. Он успел построить три усадьбы в разных местах: у нынешнего Ингульского моста, в районе Спасского мыса и в Спасске, вблизи современного яхт-клуба. По описи от 1 ноября 1787 года эти усадьбы включали:
а) основной дом "в урочище Виноградной косе" (в Спасске), состоящий из двух "покоев" (комнат), прихожей и кухни; еще один домик "о двух покоях", погреб, криницу4, водяную мельницу, работавшую от Спасского источника, сарай, птичник; "по сторонам егосаморослых небольшое число разных дерев яко-то груш, терновнику и прочего";
б) при устье реки Ингул "на горе" - гумно, сарай, "сарайчик малый", землянка и 90 колен ржи;
в) на берегу Ингула, "где перевоз*", - дом из камня "о четырех покоях", две землянки, кузница, шинок, изба, сена 5 скирд;
г) "над Богом в урочище Косе Осницкой саморослого разного дерева мелкого яко то березы, осины, груш, терновнику и прочего по разным местам кустами окружностью по примеру верст до двух" - это Лески.
Франц Фабре, по-видимому, был удовлетворен новым приобретением. Когда он поднимался на самый высокий холм, возвышавшийся над его домом на Виноградной косе у источника, то взгляд его не мог сразу охватить всего пространства: огромный полуостров на несколько верст простирался с востока на запад, омываемый богатыми рыбой реками - Ингулом и Бугом; он широко раскинулся, как ладонь руки, и лишь длинный отросток, как большой палец, простерся на север. Казалось, что это гигантская распростертая ладонь, преподносящая свои богатства: необъятные, плодородные, нетронутые пахотные земли - почти по всей территории, кроме юго-запада, где были пески; а за ними - обширные лески, зеленое кружево деревьев, в изобилии покрывавших огромный Осницкий кут, с озером посредине, на котором было множество водоплавающих птиц - уток, гусей, чирков, нырков и прочих.
Фабре мудро распланировал хозяйство - на Виноградной косе у источника - основной-господский дом с мельницей и крупорушками, на Спасском мысу - хлебопашеская часть, а у перевоза, через который шла дорога от Станислава до Ольвиополя, он основал постоялый двор и шинок - очень доходное дело. И за все это богатство Франц Фабре заплатил щедрому русскому государству по 3 копейки за десятину. Всего-то 45 рублей и 3/4 копейки - за весь нынешний Николаев!
