Моисей Евзерихин

Г-н Шварц, детей которого учил Евзерихин в Николаеве, рассказывал, что таких евреев в этих местах много. Живут почти как неевреи в отдельных колониях-деревнях и пашут землю.
Во время каникул учитель побывал и в других городах: Херсоне, Вознесенске, Очакове, Одессе, где евреев было больше чем в Николаеве. В Херсоне, в постоялом дворе с большой стоянкой для лошадей, он встретил колонистов из разных мест губернии Романовки, Нагартава, Сде Менухи, Бобрового Кута и др. Смотришь на них и сразу видно крестьяне - загорелые и мускулистые. Жмешь им руку – и чувствуешь мозоли на ладонях. По их рассказам жили бедно – почти все жаловались на трудности жизни.
Так Евзерихин узнал о евреях - земледельцах и захотел посмотреть на них своими глазами. В Николеве знакомые ,узнав что Мойше собирается поехать в колонию – смеялись над ним – называли "еврейским Народовольцем".

Поездом прибыл на ближайшую станцию, а оттуда на повозке в Нагартав. Колония выбрана из за соседства с пасадом Березнеговатое, где Мойше надеялся найти работу на первое время. Колония отличалась и от окрестных деревень и от деревень Белоруссии, где родился Евзерихин. Улицы широкие. Дома в колонии маленькие, но кирпичные с черепичными крышами. Пол как в деревнях Белоруссии- навозный.
По дороге узнал от попутчиков что постоялого двора в колонии нет.
Остановился по доброму совету кучера в доме семьи местного колониста Самойлова, стеснительного крестьянина с рыжей бородой и его жены Сары. Лет им примерно 35. Детей у них было 5: трое старших уже учились в хедере, была еще трехлетняя дочь и младенец в пеленках. Семья была работящей, но жила бедно.
Постояльца колонисты приняли радушно и с интересом. Вначале думали что он городской чиновник. Успокоились, когда узнали что он простой еврейский учитель. Было видно, что в доме начинают готовиться к приближающемуся празднику – Пейсах.
Первый свой Пейсах в колонии провел в большой и светлой синагоге полной людей. Все одеты празднично. Многие одеты в черные кафтаны. На молодеже одежда современная, есть и шляпы. Молодой хазан пел чистым приятным голосом. Крестьяне с пониманием молились. Возможно они знали тонкости религии меньше чем городские евреи, но заповеди исполняли строго.

Гостя колонии поразили работящие еврейские крестьяне. Они были крепкие и стройные. В период полевых работ молились прямо в поле, там и ночевали, а домой возвращались только перед наступлением субботы. Для субботних работ заранее нанимались крестьяне из соседних деревень. Местная больница находилась немного в стороне колонии. В приемные дни там собиралось много народу, как на ярмарку: кто на прием к врачу, а кто за таблетками.
Крестьяне Нагартава жили в основном бедно – у некоторых корова или две. Помощь нуждающимся колонистам отсутствовала. Можно взять на базаре в Березнеговатом мешок муки в долг за 2 рубля, когда его полная цена – 6 р.
Целью приезда в Нагартав было познакомиться с жизнью и бытом еврейских крестьян, которые заметно отличались от тех евреев, которых видел в его родном местечке в Белоруссии и по всей России.
Набрав себе учеников, из детей зажиточных евреев-торговцев Березнеговатого, Мойше остался в Нагартаве. В свободное время читал газеты. Вместе с учителем Давидовским, преподавателем казенной школы, подписались на газеты – Мойше на "Цфира" на иврите ,а Давидовский на "Восход" – еврейская газета на русском языке. Для распространения прочитанных новостей использовался Иоель Берхман – колонист огромных размеров и любитель перессказывать новости. Берхман был довольно успешный хозяин, арендовал десятки тысяч дунам казенной земли и нанимал много работников из неевреев. Был у него и помошник еврей, который управлял хозяйством. Тем летом взашел на Российский престол новый царь - Николай II. По вечерам Евзерихин рассказывал новости Берхману и уже утром колонисты жадно слушали перессказы Берхмана.

В 1897г. учителя и молодежь из колонии и пасада – 10 человек, собрали по 10 рублей с каждого, всего 100 рублей - крупная сумма по тем временам и купили книги на русском, иврите и идиш. Так появилась связь с внешним миром.
Берхман продолжал рассказывать колонистам новости. иногда на исходе субботы возле его дома собиралось больше народа, чем в синагоге. Со временем Моше узнал в чем причина бедности гостеприимной семьи Самойлова. Отец Самойлова был зажиточным крестьянином и занимался торговлей, а мать - акушерка. Сама она родила 17 детей, но живых осталось только двое – сын и дочь. После нескольких неурожайных лет хозяйство обеднело, а после смерти отца украли лошадей. Поэтому земля сдавалась в аренду, а платы хватало только на скромное существование.
Заработки матери, принимавшей роды в колонии, тоже помогали семье.
Евзерихин видел, на примере Самойлова, как безлошадный крестьянин мучается без дела в то время, когда соседи весь день работают на своей земле. Предприимчивый городской молодой человек, благодарный хозяину дома за гостеприимство, предложил крестьянину Самойлову ссуду для покупки лошадей. Тот не сразу понял о чем идет речь.

Зимой 1898-1899 гг Моисей Евзерихин продолжил учиться в Одессе, где и познакомился с идеями сионизма. Там он встретил сионистов разного толка, слушал захватывающие речи в синагоге "Явне" которая была в то время местом встеч сионистов. Паралельно продолжал занятия и узнал о новых методах обучения.

Когда Мойше вернулся в колонию опять направился в дом Самойлова, хозяйство которого к тому времени уже стало крепким.
Весть о возвращении учителя разнеслась по колонии и среди евреев Березнеговатого.
Но быть еще одним сельским меламедом Евзори уже не хотел. Как сионист и учитель он мечтал как-то помочь колонистам. В то время появился новый метод обучения иврита - "Иврит на иврите". Суть в том, что на уроке говорят только на иврите. Был набран первый класс учеников. 10 учеников из пасада и 8 из колонии. В начале на уроках объяснялись с помощью пантомимы. Довольно быстро дети стали понимать первые слова, научились писать и читать. Родители оставались довольны - дети не толко знают еврейскую грамоту, но и говорят по "древне-еврейски". Задумка учителя-сиониста заключалась в том, чтобы дети вернувшись из школы говорили и дома на иврите. Задача оказалась неосуществима - не было собеседников, понимающих этот язык. Со временем число учеников в школе росло и добавился еще один преподаватель.
Заезжали в колонию и приезжие сионистские активисты. После приезда Мойше Темкина и его речей в колонии и в пасаде организовалась местная организация Ахават Цион – Любовь к Сиону. В неё вошли колонисты и жители Березнеговатого. Председатель организации Иоель Берхман, а Мойше Евзерихин – секретарь. Собрания проводились на исходе субботы. В 1900 г на собрания сионистов приходило 25 человек разных возрастов.
Вместе открыли библиотеку, купили книги и организовали подписку на газеты. Для этого собрали по 5 рублей с почетных членов общества и по рублю с читателей. Всего собрано в начале 120 рублей. Книги и периодические издания в фондах библиотеки приобретались на идиш, иврите и русском языках. Библиотека разместилась в доме Берхмана и заняла почти половину дома. Появились читатели неевреи – из местной интеллигенции пасада и персонала больницы. Дважды в год проводился Книжный Бал – все средства от которого шли на приобретение новых книг для местной библиотеки.

Праздник Суккот принимал свой первоначальный смысл в колонии – Праздник Урожая. В эту осеннюю пору крестьяне, жившие весь год за счет будущего урожая, продавали урожай и расплачивались с кредиторами. По колонии ездили торговцы из Николаева и других мест и скупали все подряд. В саду строили суккотние шалаши. В это время года прекрасная погода в тех местах и очень приятно находиться в шалаше. Сад был большой – более 100 дунам, рассказывали, что в свое время, много лет до того, провинившиеся перед властями колонисты отрабатывали там свое наказание посадкой фруктовых деревьев. Суккот еще и праздник сватовства – молодые парни и девушки ездили в гости к родственникам в соседние колонии, Себя показать и на других посмотреть. Родственники помогали молодым найти подходящий "шидух". Немало свадеб сыграно после праздника.
 Так приехав только посмотреть - Мойше остался жить в колонии на три десятилетия. Создал там семью и воспитал детей.
Колонисты-крестьяне, любавические хасиды, относились к сионистам подозрительно. На них смотрели как на сказочников. А когда пришло послание от Ребе о его отрицательном мнении о сионизме, многие перестали посещать собрания. Осталась горстка подростков, крестьян и ремесленников из Березнеговатого.
Со временем росли дети, двое из них стали лидерами местной сионистской молодежи : Зрубавель и Иехудит.
Экономическое положение в колонии улучшилось. как следствие технологических новшеств и объединения усилий колонистов. В 1901г. появилось объединение крестьян по продаже муки и корма для скота. Власти не помогали – довольствовались только выдачей разрешений для кооператива. Никто не учил колонистов управлять хозяйством в новых условиях. На собраниях стоял шум и гам, все кричали на идиш с сочными русскими словами. Количество предложений было равно количеству собравшихся. Колонисты относились с уважением к Моше и считали его нейтральным. Поэтому слушали его советы и он против своей воли вынужден был участвовать в общественной жизни колонии.
Затем Мойше зарабатывал на жизнь и торговлей в Березнеговатом.  

Иехудит Симхони

В тех местах течет река Висунь. По обе стороны которой жили крестьяне. С одной стороны украинцы, с другой евреи-колонисты. На разных языках они говорили, но природа говорила с ними на одном языке. По обе стороны крестьяне на повозках возили воду для полива полей , на обоих берегах женщины стирали одежду.
Мост соединял два берега, но и разделял – перейдешь мост и как в другой мир попадаешь. И люди выглядели по другому и атмосфера другая. Рядом горка, на которой собиралась по вечерам украинская молодежь. Летом пели песни в два голоса, а зимой катались на санках с горки. За мостом с одной стороны дома украинских крестьян, а с другой дом с высокими потолками богатого еврея- землевладельца и торговца древесиной. В доме прислуга и работники. Для сохранности своего имущества он построил высокий забор, добавлявший загадочности этому узкому переулку. В годы революции и погромов дом разграблен,, а все его обитатели евреи убиты. Из-за расстояния между домом и колонией и высокого забора никто не услышал, что происходит в доме, и не пришел на помощь.

В колонии жили люди простые – большие многодетные семьи в повседневных заботах. Радовались рождению нового теленка в коровнике и боролись с невзгодами погоды. Ранним утром мужчины запрягали лошадей и уходили в поле. Женщины доили коров, отдавали их пастуху, занимались двором, шили и чинили одежду, топили печку, шпаклевали дом, варили, квасили помидоры, огурцы, капусту и арбузы на зиму. Длинными зимними вечерами собирались вместе и делали из куриных перьев подушки для дома и на приданное дочерям. Эти женщины-крестьянки всегда заняты, на лицах усталость, а ладони шершавые. Их голова в цветном платке ,завязаным под  подборотком. Почти всегда рядом младенец. И как все еврейские мамы, они придавали каждому празднику свою атмосферу, готовили свои блюда. Всем было понятно само собой,  то что они крестьяне-колонисты, не должно помешать общим традициям, объединявшим еврейскую диаспору в Восточной Европе.
Иехудит Симхони-крайняя справа.

Чудесным образом в колонистах сохранилась еврейская душа. В основном крестьяне были хасидами и группировались вокруг разных ребе. Если случалось побывать в колонии случайному "магиду" или другому ученому еврею – благодарны  были ему за духовное возвышение, подаренное обществу своими проповедями..
Дети с итнересом подглядывали в окно реб Ичелэ-хасида, который проводил дни и ночи в изучении Торы . Жил он в своем мире. Его лицо - лицо страдальца. Он был уважаем в колонии и вызывал восхищение, как будто говоря всем своим существом - ваш мир материален. Кто знает – может он постиг что такое счастье?

В субботу колония отдыхала. Люди пили "цикорий" c молоком покрытый толстой золотистой пенкой, неспеша шли в синагогу. После обеденного отдыха вся колония выходила на главную улицу. Парни и девушки гуляли возле домов зажиточных крестьян и в саду, между ними бегали дети в облаке пыли стада коров, возвращяющегося с пастбища. Это была одна большая семья, которая прощалась с субботой.

Разными были дворы в колонии - часть зажиточные и даже богатые , а другие бедные и запущенные. Если сравнивать крепкие хозяйства колонистов с крепкими хозяйствами славянских соседей - дворы украинцев были более ухожены и красивы. Там было больше порядка. Они сажали не только полезные растения, но и декоративные - в доме и на улице.
У евреев было более чисто - этому способствовали и законы кашрута и соблюдения субботы, перед которой все основательно мылись, убирали начисто дом и надевали свежую одежду. По- этому даже во время тяжелых эпидемий в колониях умирало гораздо меньше крестьян ,чем у соседей не-евреев.
В соседнем селе пили до отпада. В переулке и вокруг забора казенного магазина алкоголя ( в народе - "Казёнка") в базарные дни в стельку пьяные мужики валялись как животные. Колонисты тоже пили, чтобы согреться в длинные зимние ночи или в поездках на заработки. Поднимали стопку по заключению договора купли-продажи. Облизывали губы после глотка благословенного вина "Кидуш" в субботу, на Симхат-Тора, на свадьбе или на бар-мицве. Кто больше, а кто меньше - но все знали меру. Пить до безпамятства - не по- еврейски. Может по- этому так запомнилась страшная история о жене раввина. которую я услышала в детстве.
Старожилы колонии рассказывали, что в детстве рабанит была очень болезненной девочкой. Она была единственным ребенком богатого колониста. Родители не знали как спасти ее. Крестьяне из соседнего села посоветовали делать винные ванны для лечения больной. И так, рассказывали в колонии, ее тело "привыкло" к алкоголю. Когда пришла пора - она вышла замуж за молодого способного ученика ешивы, который со временем стал раввином колонии. Сыграли роскошную свадьбу. Молодожены построили дом и вырастили сыновей. Но рабанит все еще пила и с годами все больше. Пытались прятать от нее алкоголь, но разными путями она все равно находила что выпить . Раввин, чтобы искупить позор перед обществом, постановил привязать жену к дереву и высечь палками. Что стало потом с этой несчастной женщиной никто не знал. И никто никогда не скажет что правда в этой истории а что вымысел - но известно только что этот рассказ передавался с ужасом следующим поколениям и вызывал глубокое отвращение к алкоголю у молодежи.

Крестьяне колонии не были большими знатоками  религии, но строго придерживались еврейских традиций . Каждый "балабус" хотел чтобы ветер перемен не проник в колонию. Однако общение с персоналом больницы и с людьми соседней деревни, с родственниками и знакомыми из близлежащих городов и местечек принесли результат. Повлияла и библиотека, распологавшаяся в доме богатого колониста, где в холодные зимние дни было тепло и чисто. Полки с книгами на русском и иврите манили молодежь. На широком длинном столе свежие газеты и журналы из разных городов России. Во дворе дома находился большой сарай, где ставили спектакли любительские актеры-колонисты и качующие труппы, там проводились книжные баллы и вечера песни. Со временем эти мероприятия перевели в более просторное помещение. Можно представить, что уровень этих мероприятий не высок, но они дарили богатые впечатления жаждущим душам . К каждому собранию, лекции или спектаклю долго готовились как к важному событию и долго помнили его потом. Все это ,конечно было под присмотром зоркого глаза царского режима, и в рамках его ограничений.
Молодежь колонии хотела перемен. Я помню учеников отца, которые когда выросли, переехали в большие города, даже в те, где евреям было запрещенно законом находиться. Особенно запомнились смелые девушки- которые оставили колонию и занимались на курсах медсестер - акушерок и учителей.

Случались тогда разные истории: одна девушка заключила фиктивный брак для того, чтобы родители ее выпустили из дома. Другая - училась за границей и стала оперной певицей . Когда она приехала в колонию навестить семью - дала концерт для крестьян-земляков. Я восхищалась ею: красивая, высокая, в раскошнной одежде. Она привезла в Нагартав блеск большого города. Как знак ее успеха запомнился поцелуй полицейского пристава в завершении концерта.
Но больше всего запомнилась дочь богатого еврея, который жил в настоящем особняке. Она училась в государственной гимназии в уездном городе и на каникулы приезжала домой. Она была красива и благородна, ее комната была такой о которой другие девочки колонии могли только мечтать. Она казалась сказочной принцессой... Прошли годы и люди говорили ,что она познакомилась с парнем из соседней деревни, из украинских революционеров. Не помогли уговоры родителей, которые отослали ее к сестре в большей город, чтобы забыла любимого: в конце концов она сбежала к нему. Не известно крестилась-ли, или просто они жили в гражданском браке... Как раз в тот период вспыхнуло пламя революции и религиозные тонкости отошли в сторону.
Как-то спустя время я зашла к ней. Жила она теперь в селе в той части, что возле речки. Жители этого места - известны как страшные антисимиты. Дом богатый и ухоженный с закрытыми ставнями, рисунки святых висят на стенах, а перед иконами горят свечи. Чужой запах. Говорили немного, а когда прощались шепотам и с волнением спросила: "У них все нормально?"
В страшные ночи погромов, постигшие евреев потом, не раз вспоминалась мне именно она. Как ей там прекрасному еврейскому цветку, заточенной в клетку с рисунками святых, что с ней? Как она хранит спокойствие и верность, когда колония, ее колыбель, с трудом дышит от страха и страданий.

............

Только несколько десятков колонистов добралось в страну своей мечты и участвовали в возрождении Родины. Другие - мечтали о строительстве нового мира на земле всей своей жизни, в стране Революции... там и остались. Остались и пропали.

Иехудит Симхони (1902- 05/12/1991) 
о авторе: 
·          год репатриации: 1921 
·          место рождения: сельскохозяйственная колония Нагартав,  Херсонская  губерния, Россия. 
·          Образование: Высшая Школа Сельского Хозяйства. 
·          1917-1918 член молодежного сионистского профсоюза в Херсоне. 
·          1921 - Присоединилась к сельскохозяйственному мошаву-поселению Нахалаль в Палестине. 
·          1927 - Активист в "Совете Работниц" в Палестине. 
·          1931 - Переехала в кибуц Тель-Йосеф, член редакции "Двар Поалот" - "Слово Работницы". 
·          1948 - Член кибуца Гева. Активист партии МАПАЙ и член высших органов  партии. 
·          25.1.1949 - 5.2.1951 - член Кнесета(израильского парламента) первого созыва, член комиссии Кнесета  по занятости и социальному обеспечению. 
·          Главный офицер Израильской армии по культуре и социальной помощи в Хель-Нашим (женские части израильской армии) 
·          1960-1965 Член центрального комитета всеобщего профсоюза Израиля,  ответственная за международные связи профсоюза. 
·          1965-1968 Среди основателей партии РАФИ,  на ряду с Давидом  Бен-Гурионом, Моше Даяном и нынешним президентом Израиля Шимоном  Пересом. 
·          Мать генерала Израильской армии Асафа Симхони - камандуещего войны 1956 года (операция "Кадеш") и погибшего в результата катастрофы в конце войны. 

Иехуда Евзори 

Иехуда Евзори, Евзерихин ( Мишмар а-Емек, стр. 313)  расказывал о спокойных детских годах в отдаленном уголке огромной России и  юнoшeских годах в колонии Нагартав.
Крепкий экономически дом с атмосферой "не хлебом единым". Гости дома родителей - из колонии и села, спорили о событиях в стране и во всем мире. Иехуда любил вращаться в этой компании. Все было тихо и спокойно до 1914г. когда стали доходить новости о начавшейся войне. Но и это сперва не нарушило спокойствие.
Война продолжалась. Страшные вести начали получать с фронта семьи погибших. Стали призывать не только молодых людей. Появились первые признаки "низы не могут по старому": в народе шептались о Распутине и царице, осмеливались говорить что царь "ноль". Символы империи рушились.
Февраль 1917....
Революция... Конец царизма ... Свобода, Равенство и Братство... Прохожие целуются на улице от счастья... В Березнеговатом и Нагартаве тоже митинги и шествия общие для двух соседних поселков. Новые флаги в руках народа :  красный, бело-голубой у евреев и желто-голубой украинцев. Сионистская деятельность цветет - выступления на митингах, в синагогах, спектакли в сельском театре. Приезжали посланцы из больших городов. Выборы в Законодательное Собрание - всюду лозунги, плакаты и собрания. Есть и большевики и монархисты. Появились новые еврейские и сионистские политические партии.
Тем временем началась  нехватка продуктов и обезценивание денег. Временное правительство хотело продолжать войну - народ больше не мог.

В Березнеговатом появился новый обычай - звонить в церковный колокол для сбора людей на митинги. Раньше звонили в колокол при пожаре или когда нужна была общяя помощь. Теперь почти каждый день крестьяне из села и колонии сбегались на площадь перед церьковью узнать что случилось. Среди ораторов вдруг появились антисимитские настроения. "Евреи продали родину". Колонисты стали остерегаться и перестали приходить на митинги. Только дети, слушавшие о чем говорили на митингах, пересказывали новости. Так узнали и об Октябрьской революции.
На площади перед березнеговатской церьковью появился броневик, такого в этих местах еще не видели, а вокруг нее вооруженные люди. На броневике оратор провозгласил что власть теперь принадлежит рабочим и крестьянам избравшим Совет. Потом он спросил есть ли среди присутствующих богатые. Уверенно отозвался один местный русский мельник, человек прогрессивных взглядов. Вооруженные схватили его, вывели в сторону от толпы. И вдруг - выстрелили в него. Все присутствующие в ужасе. Человек только что улыбавшийся теперь лежит в луже крови. Первое убийство произошедшее в этих спокойных местах за долгие годы.  В последующие годы люди привыкли к постоянным убийствам.

В газете, пришедшей из Одессы, прочитали о декларации Бальфура. Ее перечитывали и мечтали о строительстве собственного еврейского государства.

Большое влияние оказали приезжие сионисты из разных городов. В один прекрасный день 20 юношей и девушек из Кременчуга внезапно появились в колонии. В первый раз тут услышали о сионистской организации "Пионер впереди лагеря"("Халуц лифней а-махане"). Они остановились на первое время в единственном доступном общественном месте – в библиотеке. Молодые колонисты собрали для них  продукты, которые были у них дома. Местные сионистские активисты договорились с зажиточными колонистами о приеме городских на обучение сельскому хозяйству перед отправкой в Палестину. Это было не просто – многие сомневались в пользе приема на работу местечковых евреев и называли их "белоручками". Условие такие – ночлег и пропитание взамен на обучение сельскому хозяйству. Большая разница была заметна между их образом жизни и жизнью в колонии. По субботам, после тяжелой трудовой недели все встречались, пели песни и мечтали вслух о будущем. Зрубавель и Иехудит среди них. Один городской, самый старший, уже бывал в Палестине, но был депортирован турками в начале Первой Мировой войны как Российский подданный. Он расказывал о трудностях которые ждут по прибытию в Палестину, но это только вдохновляло слушателей.
Два сезона приезжали сионисты на подготовку в колонии. И это повлияло на местную молодежь.
В ботаническом саду по субботам гуляли приезжая и местная молодежь. Иехуда Евзори говорил что столько радости и смеха  в этом саду не было ни до этого ни после...
Появились связи с сионистской молодежью из Сде Менухи, Романовки,Доброе,Ефингара. Организовалась организация Халуц/Пионер колонистской молодежи. Зрубавель и Иехудит перестают учиться и полностью отдаются общественной деятельности. Первым делом они решили подготовить себя к сельхоз-работе в Палестине. Но в Нагартаве это было невозможно - никто бы не согласился взять их на тяжелую черную работу из-за уважения к их отцу. Они нанялись на работу в Романовку.

 Многие писатели описывали, что пережила Южная Росия в те годы с начала ревлюции и до установления советской власти в 1919г. Ужасная Катастрофа учиненная гитлеровским режимом выкинула из памяти события, выпавшие на долю украинского еврейства, в годы гражданской войны. Мы были частью этого народа, может быть частью которая пострадала в меньше, из за уклада жизни отличного от местечкового еврейства. И был еще один фактор: колонии находились вдалеке от железных дорог и основных путей, на которых в городах творилось беззаконие.

После революций вспыхнувших в Австрии и Германии их войска были выведены из Украины. Сотни тысяч русских солдат вернулись с фронта с оружием после 4-5 лет армейской службы. Появились сотни гетьманов, каждый со своей бандой и пробовали установить свою власть хотябы на один день. Они кочевали по степи, жили грабежем, а еврейское население насиловали и убивали.  Всех их,  включая и самых крупных среди них: Махно, Григорьев, Петлюра, а в конце и Деникин объединял один общий знаменатель - антисемитизм.  Благодаря самообороне, в которой были вернувшиеся из армии и сионисты присоединившиеся к ним, Нагартав пострадал меньше, кроме одного случая. Положение же еврейских семей Березнеговатого, центра местного управления, служившего целью для разных банд, было хуже.
 Это был период "налетов". По утрам колонисты не знали кто правит сегодня. Несколько еврейских семьей Березнеговатого были уничтожены полностью.  В одной семье уцелели только два малыша, на глазах которых застрелили родителей и старших братьев. Евреи колонии ночевали большими группами, так Иехуда Евзори вспоминал что у них дома спали 20-30 человек.

Однажды, в тихую субботу Иехуда и младший брат Биньямин были на улице как и многие колонисты. Вдруг все увидели как три всадника по дороге из села в колонию убили шедшего еврея и продолжили путь в Нагартав.  На въезде колонисты набросились на них чтобы поймать.  Схатили только одного - другие сумели сбежать. Пленник был избит до безсознания, но затем отпущен. Как затем оказалось это была группа разведки огромной банды.
Когда в Нагартаве заметили приближение банды  все кто имел коня и телегу, спешно погрузив всю семью, устремились в Доброе (30 км).   Иехуда и Биньямин присоединились к телеге знакомых, а семья осталась дома ничего не зная. Потом стало известно, что банда догнала часть бежавших и вернула в пустую колонию. Бандиты убили 12 евреев а остальных заставили платить выкуп, который собрали с помощью евреев Березнеговатого.  Те кто добрался в Доброе, находящейся возле железной дороги, почти удвоили население этой колонии. Беженцы из Нагартава встретили на станции железной дороги поезд полка "Красной гвардии" вооруженный артиллерией, собиравший продовольствие для голодного Николаева в близлежащих деревнях.  Представители беженцев попросили командование полка помощи в возвращении в колонию. Те согласились. На телеги колонистов, из двух колоний, погрузили полк и пушки и вышли в путь.  Между Нагартавом и Добрым находится большое село Явкино. Оттуда не было никакой ........ против убегавших нагартавцев. Как только  вооруженная пушками колонна приблизилась к селу, по ней открылся огонь. Пушки, едва успев выстрелить несколько залпов, пустились наутек. А селяне запрягли лошадей и стали преследовать убегавших красных и колонистов. С трудом погрузив свои пушки красногвардейский поезд уехал уже под тяжелым огнем преследователей. Часть убегавших солдат выбрасывало оружие в исскуственное озеро колонии и пряталось среди населения.  Пули свистели над колонией. Снова в считанные минуты колонисты Доброго и беженцы Нагартава собрались в путь и отправились в Ефингар(15 км). Доброе опустела полностью.
Через несколько дней в Ефингаре  стали заканчиваться запасы продуктов. Доброе в это время было разграблено, но ее жители могли вернуться домой.  Дорога в Нагартав  оставалась перекрытой. Голод заставлял найти выход. Окружной дорогой беглецы пробрались в колонию. Там их встретили как воскресших из мертвых. Они и на самом деле были похожи на пришедших из другого мира: 3 недели скитания и голода, без смены одежды, сказались на внешнем виде несчастных.
Это был период Самосуда. В основном он устраивался по отношению к конокрадам, так как крестьянин без лошадей обречен на голод. И в этом колонисты не отличались от соседних деревень. Все годы была в колонии семья, подозреваемая в воровстве. Ходили слухи что бабушка в этой семье, в темные вечера посылала внуков воровать. Как то им не повезло и двое детей этой семьи были пойманы при попытке кражи коней. Толпа крестьян колонистов лошадиными упряжками избивали воров на улице колонии. В конце они были забиты на смерть деревянными и железными палками.

Как то гетьман Григорьев собрался обосновать свою власть и обьявил о призыве в армию. Пришел призывной возраст Зрубавеля и он не смог укланиться - явился на службу. Пока "призывники" ехали на поезде в Херсон, власть Григорьева развалилась.
Затем с победами Красной Армии установилась на юге Украины Советская власть, а с ней пришли и спокойные времена, а самое главное - уверенность в завтрешнем дне для евреев. Но разруха была огромна. Торговли практически не было. Крестьяне  за деньги  не могли ничего купить, поэтому и не продавали продукты городским жителям. Одевались в одежду собственного производства из мешковины, дома освещали с помощью растительного масла, а обувувались в самодельные валенки и лапти .  Выменивали у городских дорогие вещи на  продукты.  С большим трудом власти сумели прокормить кое-как население городов.

В Крыму - недалеко от колонии,  все еще существавала власть белого генерала Врангеля. В Сде Менухе стояли части Красной армии и дети колонистов купали их лошадей в речке. Отношения между солдатами и евреями были хорошими, не смотря на языковой барьер - колонисты в основном говорили по русски плохо, как взрослые так и дети. В определеное время к красным присоединилась и банда Махно , которая также размещалась в Сде Менухе вместе с частями Буденного. Махновцев было много в Малой Сде Менухе.

Иехуда Евзори гостил в то время в Сде Менухе у семьи Мордехая, затем у мужа его сестры Иехудит.  Это был период сбора урожая. Вдруг появились большие тучи - скоро пойдет дождь. Все колонисты молодые и старые бросились спасать урожай, собрать скошенное, накрывать стога сена чтобы не намокли и т.д. Вдруг появились два вооруженных всадника с характерными махновскими чубами. Они остановились и с раскрытыми ртами  смотрели на колонистов:
- Ты бачыв колысь такых жыдив? - удивился махновец.
- Це не жыды - це евреи! - с уважением к колонистам  сказал другой.

Первая группа колонистов отправилась тогда в Палестину. Купили лошадей для долгой дороги - планировали перейти через румынскую границу. Отец Евзрихиных, через знакомого председателя местного Совета, раздобыл нужные документы чтобы без препятствий добраться до границы.  Группа вышла в путь из Малой Сде Менухи ночью. Первая остановка на пути - Нагартав, там закончены последние приготовления. Снова выходили в путь ночью, не дай бог разбудить кого-то.  Так простились с Родиной первые репатрианты-колонисты, и отправились в неизвестное, но многообещающие  будущие.
Долго от них не было известий. В один день вдруг вернулись Беньямин Евзори и Ишаягу Симхони, рассказали что группа доехала до приграничного городка, но не смогла перейти границу. Жена Зрубавелья заболела и они были вынуждены отправиться в крупный город за медицинской помощью, а Беньямина и Ишаягу отправили домой как еще очень молодых. Затем оказалось, что после этого группе все таки удалось перейти границу.
После возвращения Беньямина семья купила пару лошадей и телегу. Вместе с еще одной семьей колонистов той весной посеяли 25 дунам пшеницы и 20 дунам подсолнуха. Нехватки в земле не было. После революции и гражданской войны много земли пустовало. Часть засеянной земли - еще целинная, ранее служила пастбищем. Крестьянские хозяйства разграблены. Колонисты объединялись и работали по несколько семей вместе. Урожай в тот год был хороший - целинная земля дала в среднем 500 кг на дунам. Дом Евзори превратился в амбар.
Зимой начались сильные дожди, а затем, без снега, пришли  заморозки.  Насыщенная осадками земля покрылась льдом. Весной оказалось что везде, кроме возвышенностей, урожай погиб. Засеянные площади были и так меньше чем до революции. Голод в Поволжье  и прод-развестка для городов - вот куда ушел урожай 1920г. А в 1921 сразу после сбора урожая на Украине появились первые признаки голода. К тому же вспыхнула в стране, находившейся в антисанитарных условиях после войн, эпидемия тифа. В доме у Евзерихиных все дети переболели. От коней осталась кожа и кости, а голодные коровы перестали давать молоко.

Вернулся брат Иехуды Зрубавель с женой. Вокруг них организовалась следущая группа репатриантов, среди них и еще один нагартавец - Йошуа Духин. План такой - из Крыма на рыбатском судне доплыть до Турции или Румынии.  Но для этого нужны средства, которых тогда не было.

 .....................

 В 1924г среди российских или уже советских сионистов произошел раскол, на идеологической почве, на правых и левых.
Для примирения сторон прибыл Давид Бен Гурион, тогда один из лидеров сионисткого движения в Палестине, а затем первый премьер министр Израиля, и другие сионистские руководители под предлогом участия во всероссийской аграрной выставке.

Получив разрешение властей посетить сельскохозяйственные коммуны, в Нагартав приехал Иехуда Куплевич (Альмог). По дороге он заезжал в отделения Халуца и так оказался в колонии. Все очень радовались приветам, полученным через него, от друзей и близких в Палестине.
Для получения разрешения на прибывание – обратилиcь в местные органы, сказали что приехали коммунары-кибуцники из Палестины для обмена опытом. Конечно коммунарам не смогли отказать.

 Улучшение жизни пришло с НЕПом.
Крестьяне стали объединяться в Артели появились новые технические средства которые заметно увеличили урожай.
 

"Евреи земледельцы в степях России" 1965г
Перевод с иврита Михаэль Хабад