80 лет освобожденя Николаева
от немецко-фашистских захватчиков

Николаев
  

БЫТЬ ИЗ НИКОЛАЕВА, ЭТО:

  • знать, что такое: «Сухой» , «Намыв», «Водопой», «Ялты», «Абиссиния», «Соляные», «Ракетка», «Аляуды»;

  • фразы «я на Горбатом» и «я на Совке», «я в Мультике», «я в Сказке» тебя совершенно не озадачивают;

  • при жаре +40°С все прочие хватаются за сердце, а ты расправляешь жабры;

  • у тебя своё понимание, что такое «Дубки», «Лески» и «Роща». И это точно не про деревья;

  • «Алые паруса» — это вовсе не книга и не оснастка судна…

  • выражение «пойти по Большой» у тебя не вызывает вопросов, так же, как и «пойти по Малой» и вовсе не про нужду;

  • знать, что на «ДорМашине» при ливне плавают машины;

  • тебя не смущает, когда произносят, что ездил за книгами на «Толчок»;

  • штормовое предупреждение — не повод не выходить из дома;

  • из центра пешком до любого района от силы час-полтора пешком, если быстро;

  • люди с удочками на набережных и мостах — привычная картина, хотя никто никогда не видел, чтобы хоть кто-нибудь хоть что-нибудь поймал;

  • точно знать, как выглядят самые красивые девушки в мире.

Правление Николаевского землячества

 

 

 


ВходДомойО землячествеНовостиСправочникДокументыСтатьиБизнесКультураСовет ветерановЖенский клубФотографииВидеоФорумКонтактыКарта сайта

Русский On-line переводчик RU/UA Украинский

Здесь вы можете подписаться на получение по e-mail извещений об обновлениях сайта (для зарегистрированных пользователей)

РЕГИСТРАЦИЯ НА САЙТЕ


Мы поддерживаем обмен ссылками с дружественными сайтами. Вы можете установить у себя нашу «
кнопку»:


© При копировании и цитировании материалов обязательна активная ссылка на сайт:

© Николаевское землячество в Москве © 2024


»


webdesign: panko
Счетчик посещений
Хостинг от uCoz


Вы здесьсекунд


Личные сообщения
(Новых: )
 Аналитика и публикации
Главная » Статьи » Статьи о Николаеве » История города

Путевые заметки фрейлины Её Величества в г. Николаев 1845 год.
 
167 лет назад в Николаеве гостила Олимпиада Петровна Шишкина (1791--1854), дочь титулярного советника, фрейлина княжны Екатерины Павловны и императрицы Александры Федоровны. За два дня она успела отобедать в доме адмирала Лазарева, погулять по обсерватории с профессором Кнорре, послушать матросские песни на берегу Ингула и напиться ключевой воды в Спасском саду. Гостья осталась довольна, но не всем: вода у нас нехороша, улицы слишком широки, а платья быстро линяют на безжалостном солнце. Впрочем, наш город был лишь короткой остановкой в длительной поездке фрейлины из Петербурга в Крым, позднее описанной в двухтомнике «Заметки и воспоминания русской путешественницы по России в 1845 году». Воспоминания были опубликованы в 1848-м с посвящением императору Николаю Павловичу. 

До создания своих знаменитых дорожных заметок Шишкина писала исторические романы. Теперь, по прошествии без малого двух веков, описания фрейлиной современной ей эпохи тоже стали историей, но история эта полна красок и дышит жизнью. 

Отрывок из «Заметок...», содержащий главу о Николаеве, мы публикуем с сохранением особенностей авторского стиля.




Июля 8

Нас недолго держали в Одесской таможне, видя, что мы везем только собственные вещи, и мы в субботу, в осьмом часу вечера, отправились в Николаев. Дорога шла берегом; густые облака то сливались с морем, то казались высокими горами, и когда взошедший месяц исчезал за ними, море чернело как глубокая, бездонная пропасть, но через несколько минут месячные лучи рассыпались в нем алмазами, и широкая, светлая полоса, как чистое зеркало, отделяло небо от земли! – Это были дивные картины: только разве Айвазовский мог бы изобразить их своею волшебною кистью! – Вдруг с обеих сторон окружило нас море, и мы тихо спускались к нему не видя другого пути, не воображая, как мы тут проедем. До сих пор не знаю, действительно ли так было, или густой туман обаял мои чувства, но мне уже казалось, что я слышу шум воды, что карета тотчас в нее опрокинется. Ямщик прикрикнул на лошадей, и они взлетели на гору, где в селении Аджалык почтовая станция. Можно бы спокойно ночевать тут, в хорошенькой комнате, и мне тотчас подали свежего молока, которого, между Киевом и Одессою, нельзя было достать ни за какие деньги. Как ни тяжело мне ехать ночью, потому что вовсе не могу спать в карете, но я решилась на это, рассчитав, что иначе пропадут целые сутки; особенно не хотелось мне остаться без обедни в воскресенье и праздник Казанской Божией Матери. Пусть смеются надо мною философы, все приписывающие собственной мудрости, или оплошности, я не утаю сердечных чувств моих. В 1837 году проезжала я вечером через город Скопин, именно накануне сегодняшнего дня, и как ни уговаривали меня в праздник отслушать обедню, я без особенной нужды поехала далее, и, чего век не бывало, ямщики, сбившись утром с дороги, чуть не опрокинули карету в овраг. Я до смерти перепугалась, и потеряла в четверо более времени заупрямившись уехать от обедни. – Богу не нужны молитвы наши и никакие наши жертвы; Он только, по благости Своей, иногда напоминает нам, что мы, сами собою, без Его помощи, ни в чем не можем успеть.

Мы приехали в Николаев в шесть часов утра, карету отправили на пароме, а сами в катере переехали широкий Буг. Перевозчики одеты были очень чисто, и все в толстых соломенных шляпах, которые они сами плетут. Лица их не Русские и не Малороссийские, но я от усталости не могла расспрашивать о их происхождении, и молча наслаждалась прелестным, истинно праздничным утром.

Остановившись у полковника Автомонова (Опечатка или ошибка. Речь, судя по всему идет о Григории Автономове, николаевском полицмейстере – ред.), которого первая жена была двоюродная племянница моя, Львова, я не могла уже заснуть, и мы, напившись чаю и кофею, отправились к обедне, в церковь, называемую купеческою (Кафедральный собор Рождества Пресвятой Богородицы на ул. Лягина — ред.), потому что ее украсили и особенно заботятся о ней купцы. В ней хорошо поют и много икон в серебряных, вызолоченных окладах, перед которыми четыре богатые подсвечника, каждый с тремя в ряд толстыми свечами, что очень величественно. С самого выезда нашего из Киева, не имев возможности отслушать обедню, я истинно насладилась божественною службою, и, не чувствуя более усталости, прямо из церкви поехала в Спасский сад (территория нынешнего Яхт-клуба – ред.), основанный князем Потемкиным при построении города.



Давно мы не видали такой густой тени и такой свежей зелени. Это место очень замечательное в степном краю. – Я здесь напилась прекрасной ключевой воды. Она проведена с гор пятью трубами в каменный бассейн, откуда семь желобов разливают ее в разные стороны. Это устроено отлично хорошо; над каждою трубою особый в земле проход, выложенный кирпичом, чтобы всегда было можно наблюдать не нужно ли что исправить. Речная вода нехороша в Николаеве и почти все пользуются здешнею, кроме тех, у кого свои колодези, которых считается в городе с лишком тридцать.


Приехав из сада, имела я удовольствие познакомиться с супругою Михаила Петровича Лазарева, главного начальника Черноморского флота. Это было истинным удовольствием. Родная сестра адмирала, воспитанная со мною в Смольном, была замужем за покойным двоюродным братом моим, П.П. Львовым. В старину я бы считалась по этому роднею и Лазаревым, но и нынче я была ими обласкана как родная, и очень жалею, что не могла долее остаться в гостеприимном Николаеве. 

По воскресеньям лучшее здешнее общество обедает у Лазаревых, а вечером играют морские музыканты и поют матросы на бульваре, на берегу широкого Ингула, где тут может пройти стопушечный корабль. Это прекрасное гулянье; мы бы долго тут пробыли, но нас ждали в обсерватории, и мне хотелось по крайней мере на нее взглянуть. – Живучи в Петербурге я не собралась, и Бог знает соберусь ли когда съездить в Пулковскую обсерваторию, а дорогою, и в Киеве, и здесь, когда мне было свободно посмотреть движение светил на небе, оно как нарочно покрывалось тучами. В Киеве я совсем не ездила в обсерваторию, а здесь поехала, и очень этим довольна, по крайней мере не сочту сказкой, когда случится при мне разговор о часах, изобретенных, лет за тридцать помощником Гринвичской обсерватории, Англичанином Тейлором, которые бьют, когда над ними проходит звезда, или об астрографе, изобретенном гораздо позже астрономом Штейнгелем, помощью которого легко можно сделать карту неба. Все это объяснял нам профессор Кнорре, показывая многие другие инструменты, и если бы я могла пожить здесь, послушала бы его уроков. Они должны быть чрезвычайно занимательны, и в круглой комнате, где он читает их, самый слабый голос приятно звучит.




Обсерватория обнесена стеною, за которою телеграф, имеющий сообщение с Очаковым (телеграф между Николаевом, Очаковом и Голой Пристанью был открыт 16 июня 1826 года – ред.). Из нее виден весь город с его церквами и домами, прелестно оттененными зеленью садов и посаженных по улицам акаций и раин (одна из разновидностей тополя – ред.). Он занимает большое пространство между Бугом и впадающим в него Ингулом, которые обтекают его с трех сторон, и видя их светлые, широкие воды, нельзя вообразить, что без ключей и колодцев здесь бы нуждались в хорошей воде. За рекою село графа Ламберта, Вайваровка, на завидном месте: есть чем оттуда полюбоваться. (земли нынешней Варваровки перешли к И.К.Ламберту в 1817 году – ред.)

Николаев основан в 1789 году. Прекрасное место это принадлежало иностранцу Фабри, вероятно тому самому, который во вновь учрежденном Херсоне завел Австрийскую купеческую контору, и он тем охотнее продал его в казну, что во время войны жестоко пострадал в нем от Турков. Постройка города поручена была князем Потемкиным кригс-коммисару Фалееву, из богатых купцов, заслужившему любовь и доверенность князя предприимчивостью своею и деятельностью. Он и погребен здесь в соборе, где к сожалению не удалось нам быть (М.Л. Фалеев был похоронен в алтарной стене строящегося собора Григория Великой Армении (позже — Адмиралтейский собор). В 1936 г. склеп был вскрыт и уничтожен под руководством группы официальных лиц, представляющих городскую власть – ред.). С того времени постепенно развиваясь, Николаев теперь в числе лучших и многолюдных Русских городов. Он еще бы казался красивее и величественнее, если бы улицы не были слишком широки. Он тем более от этого теряет, что почти все дома в один этаж.

Июля 9

Я знала, что Михайло Петрович Лазарев в молодости своей долго жил в Англии, и, признаюсь, воображала что он напитан иностранным, духом, и, как часто бывает, пренебрегает всем Русским. Тем приятнее было мне видеть совсем противное. Адмирал Лазарев истинный Русский дворянин, прямой, чистосердечный. И когда он показывал нам адмиралтейство и принадлежащие к нему заведения, видя во всем порядок и совершенство, которые могут не вполне оценить, по крайней мере понять, не одни знатоки дела, но все, у кого есть смысл человеческий, нельзя было сомневаться, что адмирал за тем провел несколько лет в Англии, чтобы заимствовать там все полезное для своего отечества.

Прежде всего были мы в гидрографическом депо, где до 1836 года были мучные кладовые. Чрезвычайно любопытно. В одной комнате чертежная, в другой раскрашивают карты, в третьей гравируют их. Последнее гораздо труднее, нежели я воображала: чтобы сделать карту в Ватманский лист, два человека работают года три, и все сквозь увеличительное стекло, что должно очень портить зрение. Такая карта, по заказу сторонним, стоила бы тысяч пять рублей ассигнациями. – Сравнивая карту России с картами других государств, нельзя не изумляться ее обширности. Как все ничтожно перед нею! -- Кажется видишь, как она все закрывает! Кажется слышишь кто-то говорить: -- это шестая часть света, которой должно иметь свои особые законы, свои нравы и обычаи; не кстати великану подражать обыкновенным людям, их платье слишком будет коротко ему и им нельзя идти рука об руку.

В Николаеве ясно видно, какие огромные средства имеет Россия, как ей легко во всем успевать. Здесь все свое, для постройки и отделки кораблей, лес, железо, медь, пенька. Здесь делают и все инструменты, циркули, барометры, даже печатные станки не уступающие Английским. Здесь и слова льют; один человек в день начисто отделывает 1200 букв, с небольшим в минуту две буквы: меня это изумляло. -- Адмирал подарил мне маленький дорожный термометр, чрезвычайно верный и щегольски отделанный. Признаюсь я вовсе не знала, что такия вещи делают у нас в Николаеве. И как, быть может, и многие этого не знают, считаю обязанностью всем рассказать об этом, надеясь, что всем будет приятно слышать о том, что мне было чрезвычайно приятно видеть. Вложив мне в альбом раскрашенный здесь рисунок фрегата Флоры, на котором Его Императорское Высочество Генерал-Адмирал имел плавание по Черному морю, Михайло Петрович прибавил еще к этому прекраснейшую литографию, одного из здешних художников, с картины Рафаэловой.


Здесь разными способами литографируют, между прочим в подобие гравировки на меди; камень плотно покрывают черною краскою, и не какою нибудь дорогою, выписною, просто сажею с вишневым клеем, и по ней, как говорится, нарезывают, а по моему царапают иглою, задевая и камень. Рисунки выходят гораздо чище и можно иметь более оттисков.

Все это чрезвычайно занимало меня, но еще много было впереди не менее занимательного. Модели кораблей и разных судов красуются одна перед другою, -- весело смотреть на них; размер их уменьшен с фута на дюйм, и видя их, тотчас понятно, какие громады можно сооружать по прекрасным образцам этим. -- Нынче строят два корабля, один шестидесятипушечный, другой осьмидесятичетырех. Для построения больших кораблей две крыши, и три для прочих судов; они стоют довольно дорого, но построенные под ними корабли гораздо долее служат, вполне вознаграждая за сделанные на крышу издержки. – В адмиралтействе большой запас всего потребного для кораблей, от якорей до мелких гвоздей, от огромных медных листьев для обшивки корабельного дна, до ручек к дверям. Тут и такие молотки, которые я не могла пошевелить, и обыкновенные, и разной величины пилы, замки, котлы и блоки, и олово, и фонари, и разная посуда, и прекраснейшие стулья из Крымского чинара, и прочее, и прочее. Для просветов в кораблях, из одного яруса в другой, стекла, с одной стороны гладкие, а с другой выпуклые, как разрезанное яблоко, и так крепки, что но ним таскают пушки. – Но всего любопытнее показалась мне парусина, толстая как политура; ее режут машиною чрезвычайно скоро, и испытывают ее прочность, взвешивая на ней около тридцати пуд. При нас она сдержала без малого сорок пуд. – Паруса шьют трехгранными иглами, почти в четверть длиною, укрепляя наперсток на ладони, которою втыкают иглы, иначе не достало бы на это силы. -- И  ту твердую, по-видимому вековую ткань, в бурю рвет ветер клочками, как тонкую бумагу. Невольно преклонишь голову пред тем:

«Кого никто постичь не мог,
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы нарицаем Бог!»
(Державин)


Петербургские наши зонтики очень худо защищают от здешнего солнца, вовсе непохожего на Петербургское. Чтобы сколько нибудь от него укрыться, должно было бы ходить здесь с зонтами от дождя. Сшитое в Одессе синее мое платье, из шерстяной кисеи, в одно утро, только на переходах по улицам, так полиняло, как будто его стирали в щелоку. И в горницах, особенно в верхних, ужасно жарко под железными крышами, которые на солнце раскаляются почти как в огне. В здешних местах хорошо крыть черепицею, гонтом или тесом, или хотя картоном, о котором уверяют, что он прочнее теса.


После тяжелого зноя особенно было приятно прокатиться на катере, и мы, освежась этим, вполне могли любоваться Царским пароходом, Громоносец, устроенным и убранным, как только можно убрать кабинет богатой щеголихи. Я тут видела прекрасную мебель из Американского дерева, похожего на желтый мрамор. Оно растет в Соединенных Штатах и называется птичий глаз.

Посмотрев на часы я изумилась, что уже четыре часа, вовсе не видав, как прошли целые шесть часов, хотя почти все время была на ногах. – Благодаря адмирала, я извинялась, что он для нас будет так поздно обедать, обыкновенно садясь за стол в два часа. – Он отвечал с веселым видом, что и сам забыл об обеде, и мы вместе отправились в дом его, где и накануне приятно провели большую часть дня.

Проливной дождь, благодать Божия для здешнего края, не позволил нам тотчас после обеда посмотреть здешнее училище для матросских дочерей, и мы уже по дороге в Херсон заезжали в него с любезною Екатериною Тимофеевной Лазаревой (жена адмирала М.П. Лазарева – ред.), где с нею и простились. -- Дом каменный, в готическом вкусе, при нем хорошенький садик; внутри вся столярная работа из ясеня. Прекрасное заведение, тем более замечательное, что оно обстроено трудами воспитанниц. Их учат закону Божию, читать, писать и рукоделью. И бедные дворяне были бы счастливы, воспитывая дочерей своих в подобном заведении…  

Публикацию подготовила Яна Ружинская 
http://www.zadira.info/news/21703
Категория: История города | Добавил: hristenko (28.06.2012) | Автор: Христенко ВН e-mail
Просмотров: 2025 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
© Николаевское землячество в Москве © 2024