Первый гражданин Николаева Михаил Фалеев — муж чести и добра...
Погожим осенним днем в конце октября 1936 года на площади возле бывшего Адмиралтейского собора, у могилы одного из основателей Николаева Михаила Леонтьевича Фалеева, собралась группа людей. Это были представители комиссии, которой Николаевский горсовет поручил снести памятник и вскрыть могилу:
от художественно-исторического музея тов. Барцевич,
от горфинотдела тов. Фаермарк,
от колхоза тов. Побеляцкий,
от НКВД тов. Берловский.
Рабочие разобрали изящный, пирамидальной формы обелиск, и камень в тот же день свезли во двор музея. Сняли фундамент, и открылась тщательно выстланная площадка. Сбоку от нее обнаружили вход в склеп. По лестнице члены комиссии спустились вниз, в помещение довольно значительных размеров: где-то около двух с половиной на четыре метра. В одном из углов стояло Андреевское знамя, в другом — российское государственное. Между ними приставлена к стене крышка деревянного гроба. Посреди обитого черным склепа, на беломраморном постаменте, под черным же бархатным покрывалом, стоял большой дубовый гроб, внутри которого находился еще один — цинковый. В ногах положена треуголка, справа от нее морской палаш, слева — шпага. Цинковый гроб был запаян, и пришлось вызывать заводских специалистов. Они прорезали крышку.
Останки Фалеева лежали, полностью сохраняя форму: с седоватыми волосами на голове, усами и малой бородкой, в парадном золотого шитья мундире, на груди и на шее — кресты. В сложенных руках заметна догоревшая до конца свеча. Представитель НКВД сразу же изломал знамена, а треуголку выбросил наружу. Когда снимали орден, мундир на трупе стал разрушаться: ткань истлела и осыпалась. Когда сняли ценности, гроб закрыли и, уже не запаивая, обвязали проволокой и на подводе отправили на кладбище, где он был установлен в Аркасовском склепе (НКМ, арх. Каминского Ф.Т., «Акт о вскрытии могилы Фалеева». В акте указано, что ценностей не обнаружено).
А место вечного уединения одного из строителей Николаева было взорвано и завалено камнями...
Имя этого человека знакомо многим николаевцам и херсонцам. В городе Николаеве есть даже улица Фалеевская. Но много ли мы знаем о нем? Часто этот человек прятался в тени своего могущественного покровителя, выдающегося государственного деятеля России конца XVIII века Григория Александровича Потемкина. Воплощал многие его, иногда почти фантастические, «прожекты». И часть тех сплетен и наговоров, что досталась светлейшему князю, пала и на имя Михаила Леонтьевича. Кем же он был — М.Л.Фалеев? Крупный местный промышленник, владелец фабрик и судов, обладатель 24 тысяч десятин земли в Новороссии, он первым и на свои средства производил расчистку порогов на Днепре, желая сделать эту великую реку судоходной. Современники считали его знаменитым по бесчисленному богатству и миллионному капиталу. Он был поставщиком всех казенных запасов и провианта на всю российскую армию, «...богатейшего человека почти нигде не было из числа российского купечества». А в Николаеве, по существовавшему преданию, он жил в небольшом бревенчатом доме, покрытом дранью, на углу той улицы, которая сейчас носит его имя.
О Фалееве, как и о Потемкине, распускались различные слухи, распространялись анекдоты. Андрей Болотов в своей книге приводит две такие истории о Фалееве. В одной из них Фалеев показан казнокрадом в деле поставки армии сена, а в другой рассказано о том, как в имении Фалеева пахали на рекрутах вместо волов. Анекдоты очень злые, досталось в них и Потемкину. Трудно сказать, что здесь правда, а что досужий вымысел. Только если посмотреть завещание Михаила Леонтьевича, составленное в феврале 1790 года, то особых миллионов в нем не значится. Свои деревни Фалеев завещал немногочисленным родственникам — племянницам и воспитаннику, а также друзьям. Денежные суммы завещаны на строительство церквей в селе Вольном и других местах.
И если отбросить мелочные уколы и сплетни, и судить по делам, оставленным в наследство потомкам, то нетрудно убедиться, что сделал М. Л. Фалеев немало хорошего, хотя, может быть, и был сыном своего времени.
Попытаемся же по тем незначительным упоминаниям, которые сохранили для нас документы и литература, воссоздать и прочесть исписанные таким неразборчивым почерком страницы жизни «этого первого николаевского гражданина», как назвал его в своей книге автор исторического очерка о нашем городе Григорий Николаевич Ге. Неизвестны ни дата, ни место его рождения. Иногда его называют «бывшим кременчугским купцом». Но это свидетельство не проливает света на место его рождения, а лишь указывает, что Михаил Леонтьевич был приписан к купеческому обществу города Кременчуга, в котором прожил немало лет. Называют в источниках и другое место. Д. И. Эварницкий в книге «История села Фалеевки-Садовой» пишет: «По происхождению он был купец из города Елисаветграда, Херсонской губернии». Сведения эти автор получил в семье Комстадиусов, родоначальник которой, Федор Савельевич Комстадиус, был знаком с Фалеевым и получил от него в наследство Ингульскую дачу (позднее село Фалеевка-Садовая, сейчас село Садово Белозерского района Херсонской обл.).
Первые сведения о Фалееве относятся к периоду первой русско-турецкой войны 1768—1774 гг., когда он становится поставщиком армии Потемкина. Если верить полулегендарным сведениям, то знакомство их состоялось в Москве. Влияние такой своеобразной личности, каким являлся Г.А.Потемкин, сыграло решающую роль в судьбе Фалеева. При различии в происхождении и положении у них было много общего. Они даже внешне чем-то похожи, если верить единственному сохранившемуся изображению Фалеева. Светлейший князь умел примечать и ценить людей талантливых, одержимых большими замыслами, умевших делать полезное государству дело. Эварницкий пишет: «М.Л.Фалеев — замечательная личность в истории Новороссийского края. Это был один из деятельных, энергичных и умнейших сотрудников князя Г.А.Потемкина, умевший всегда угодить «светлейшему», вовремя «уклониться» от его частых вспышек гнева и крайней нетерпеливости, и потому всегда пользовавшийся громадным доверием «светлейшего».
Одним из первых заданий Фалееву была расчистка Днепровских порогов. Конечно, идея эта первой пришла Потемкину, но Фалеев, имея средства и обладая организаторскими способностями, был тем человеком, который мог эту идею осуществить. Можно себе представить, с какими трудностями столкнулся Михаил Леонтьевич, воплощая эту почти утопическую затею — провести канал через Ненасытецкий порог. Но, будучи купцом, Фалеев прекрасно понимал неоценимое значение исконного водного пути по Днепру и для торговли, и для стратегических нужд. Борьба Фалеева с порогами была неравной, усмирить их окончательно удалось только полтора столетия спустя.
В промежутке между войнами Фалеев продолжает оставаться поставщиком Потемкина, быстро поднимаясь по ступенькам служебной лестницы. Бывший купец, поданной Потемкину власти, получил сперва штатский чин, а потом и военный. В 1781 году он майор, через два года — премьер-майор, а к 1785 году получает чин подполковника. В этот период он поставляет в Херсонское и Севастопольское адмиралтейства лес, уголь, такелаж, артиллерию и разные припасы. Михаил Леонтьевич строит за свой счет корабли на Херсонской верфи и потом продает их казне. Строитель Херсона Иван Абрамович Ганнибал в 1781 году докладывал генерал-губернатору Новороссии о спуске на воду торгового судна «Борисфен», построенного «из лесов и прочих материалов, равно как и мастеровыми собственным коштом господина майора Фалеева...».
15 июня 1787 года Потемкин сообщал одному из своих адресатов: «Кинбурнского драгунского полку подполковник Михайла Фалеев сего июня 10 дня высочайшим имянным указом пожалован в полковники и повелено определить его к наблюдению за пропуском судов через Днепровские пороги», и последний свой чин Фалеев получил в 1790 г. — адмиралтейский обер-штер-кригс-комиссар для заведования всеми денежными расходами по судостроению Черноморского флота. Весной 1788 года, находясь в Елисаветграде, Потемкин приказал Фалееву отправиться в Херсон для строительства днепровско-черноморской флотилии, которая нужна была для участия в готовившемся штурме турецкой твердыни — Очакова. Спустя несколько дней Фалеев уже писал своему поставщику Михаилу Шляхтину с просьбой изготовить или отыскать по два якоря на каждую запорожскую лодку. Этим лодкам, как и запорожскому войску, Потемкин придавал большое значение в предстоящих сражениях.
Но главным делом его жизни стали верфь при устье Ингула и строительство Николаева. Им он остался верен до конца своих дней. Наш город был любимым детищем не только Потемкина, но и Фалеева, их лебединой песнью. Не одну сотню толстенных дел составляет переписка Фалеева с Потемкиным, купцами, подрядчиками по различным вопросам строительства города и верфи в архивах Ленинграда и Николаева. Стремительный рост Николаева в первые годы существования — в этом и заслуга Михаила Леонтьевича Фалеева.
Начало его деятельности по строительству верфи положил всем известный документ от 21 июля 1788 года, написанный Потемкиным в лагере под Очаковом: «Предписываю вам заготовить на Ингуле елинги для построения по апробированному рисунку двух кораблей пятидесятишестипушечных». Спустя год, 29 августа 1789 года Фалеев получит из Новых Дубоссар, где в то время стоял штаб Потемкина, ордер, дающий название нашему городу. Написан он был за два дня до этого, 27 августа. Находясь в Витовке, переименованной в Богоявленск, Фалеев сообщал всем своим адресатам содержание ордера. Были посланы рапорты Каховскому (из Витовки), письмо Тибенину (из Витовки), ордер графу Бернарде (из Богоявленска), письмо Пашкову (из Богоявленска), рапорт Гуровичу (из Богоявленска). На Фалеева возлагалась масса самых разнообразных обязанностей, которые он всегда с энергией и самоотверженностью исполнял. Под его руководством строились Адмиралтейский собор и кадетский корпус, он организовывал Спасо-Николаевский мужской монастырь, следил за строительством солдатских казарм, магазинов, мастерских, кузниц, токарень, турецких бань, холодных купален, канатных заводов, речных плашкоутов, мраморных бассейнов, водяных и адмиралтейских машин, оружейных заводов. Способствовал поискам водных источников. Ратовал за насаждение около Николаева и ближних сел лесов, садов и виноградников, сеяние хлеба, развитие земледелия «на английский манер», разведение овощей.
Утром 4 октября 1791 года, когда смертельно больной Потемкин отправился в свой последний путь из Ясс в Николаев, в одной из карет, вместе с докторами и сопровождающими князя лицами, ехал и Михаил Леонтьевич Фалеев. В этот день проехали 30 верст и остановились на ночлег в селе Пунчешты. Потемкишу стало лучше, хотя он очень устал. И все стали надеяться, что если он доедет до Николаева, то там уж непременно выздоровеет. На что и сам Потемкин очень сильно надеялся.
А на следующий день Фалеев был свидетелем кончины светлейшего, последовавшей прямо в степи близ большой горы в 40 верстах от Ясс. Смерть Потемкина была жестоким ударом для Фалеева, и наверняка ускорила кончину последнего. Пережил он князя всего на один год.
Понимая, что лишился он своего главного покровителя и защитника, Фалеев и декабре того же года обращается в Черноморское адмиралтейское правление с просьбой о выдаче ему аттестата о его заслугах перед Черноморским флотом. В аттестате отмечались большие заслуги Михаила Леонтьевича в деле заведения гребного флота строительства кораблей в Николаеве, а также самой верфи и порта. Подчеркивалось, что снабжал он также Адмиралтейство лесами из собственных своих деревень в такое время, когда была в них крайняя нужда.
В апреле 1792 года в Николаеве проездом побывал екатеринославский генерал-губернатор Василий Васильевич Каховский, который в одном из своих писем поделился впечатлениями от посещения города: «Мы (с Фалеевым и Мордвиновым) осмотрели весь город и окрестности оного. Строений кончено и начато много. Вода в колодезях хороша, а в фонтанах отменно хороша. Деревьев насажено много... Михаил Леонтьевич показывал нам все сие будучи в восхищении. Признаюсь, что я пришел в изумление, увидя столь много строений на том месте, где два года тому назад видел я два шалаша из камыша зделанных».
За свои труды Фалеев, конечно, получал награды, и не только деньгами, деревнями, землею, но и ордена. Находясь в лагере под Очаковым в июле 1788 года. Потемкин спешил сообщить Фалееву о награждении его орденом Святого Владимира IV степени. Орден был учрежден в 1782 году для награждения отличившихся на государственной службе. Еще летом 1787 года во время поездки императрицы Екатерины II в Крым были составлены списки достойных, которых Потемкин просил наградить орденом Владимира. Среди них значился подполковник Фалеев «из дворян доказывающих опытами о устройстве населенных мест, о размножении земледелия и торговли». Среди прочих заслуг попал он в эти списки еще и за то, что провел через Днепровские пороги караван судов и лодок, на которых находилась императрица вместе с двором и иностранными посланниками. Находясь в первой лодке, Фалеев направлял путь всего каравана. В крымском архиве, фонде начальника канцелярии Потемкина Василия Степановича Попова хранится список кавалеров ордена Святого Владимира, свидетельствующий, что статский советник Фалеев удостоен ордена Святого Владимира IIІ степени 10 декабря 1789 года. Таким образом, он был награжден дважды. Последний орден был получен за строительство судов гребной лиманской флотилии и в честь взятия Очакова.
До нас дошло только одно изображение Михаила Леонтьевича Фалеева. Существуют, правда, варианты, но гравированы они явно с одного оригинала. Видимо, этот живописный портрет до нас не дошел, хотя его поиском никто серьезно не занимался. Ведь висел же в Одесском обществе истории и древностей какой-то портрет Фалеева. На сохранившемся изображении Михаила Леонтьевича можно видеть с одним из орденов Святого Владимира — с лентой на шее. Когда же был написан этот портрет? Ответить поможет сам орден. В уставе ордена Святого Владимира написано, что III степень носилась как раз с лентой на шее, а IV — на груди (слева) на более узкой ленте. По законам того времени, при получении ордена более высокой степени, предыдущая степень сдавалась или просто не носилась. Таким образом, на портрете Фалеев изображен с Владимиром III степени, которого он был удостоен в декабре 1789 года. Значит, портрет был написан не ранее 1790 года, то есть за два с небольшим года до смерти Фалеева.
Один из вариантов портрета, гравированный Бабичевым, помещен в книжечке, вышедшей в Николаеве в 1864 году. Называется она «Михаил Леонтьевич Фалеев, или начало города Николаева». Почти все страницы этой «книжки для детей» посвящены Потемкину, биография которого и без того более-менее известна. Анонимный автор, к сожалению, не смог сообщить нам ничего нового или существенного ни о ранней истории города, ни о жизни и деятельности Фалеева. Но ценна эта небольшая брошюрка в темно-розовой мягкой обложке самим фактом обращения к личности основателя и строителя города. Автор сообщает нам полный текст надписи на могиле: «Обер-штер-кригс-комиссар флота , бригадир и кавалер Михаил Леонтьевич Фалеев — муж чести и добра, ревностный помощник князя Потемкина Таврического в деле образования Черноморского флота, Скончался 18 ноября 1792 года, в 6 часу пополудни, после 10-ти дневной болезни».
Бронзовая табличка с этой надписью была снята с памятника на могиле Фалеева еще в 1920-е годы и чудом сохранилась в фондах Николаевского краеведческого музея. О внешности Михаила Леонтьевича могут рассказать не только его портреты, но и воспоминания людей, видевших и знавших его. Интересны воспоминания доктора Эрнеста Вильгельма Дримпельмана, работавшего в Витовском госпитале в 1788 году. Вот как он описывает свой приезд в Витовку: «...я отправился к бригадиру Фалееву, дом которого мне пришлось искать недолго, потому что он отличался от прочих стенами, выкрашенными красною краской и черепичною крышею. В бригадире я нашел дородного мужчину, одетого в зеленый камчатый халат, в голубой атласной обшитой черною каймою шапочке, на верхушке которой блестела серебряная весом в несколько лотов кисть. Бригадир вооружен был длинною трубкою и занимался чаепитием, сидя на софе».
Умер Михаил Леонтьевич неженатым и был похоронен в Николаеве возле алтарной стены строящегося собора Григория Великой Армении (позже Адмиралтейский собор) - месте захоронения наиболее почетных граждан города. В составленном в 1790 году завещании говорит он о приближении болезненной старости — хотя было ему тогда лет пятьдесят, не больше. В завещании Фалеев распорядился всех дворовых людей, которые при нем служили, отпустить на волю. Заканчивается завещание словами: «Со всех тех, кои должны мне по векселям и щетам, не взыскивать денег, по смерти моей возвратить им векселя и щеты уничтожить».
Кухар-Онышко Наталья Александровна,
Главный хранитель фондов Николаевского краеведческого музея
